Иногда всем привычные нормы содержат в себе настоящие тайны.
Вот, например, ст. 220 ХПК. В ней установлено, что не подлежат рассмотрению в порядке приказного производства требования об исполнении обязательства, возникшего из договора об уступке требования либо переводе долга (за исключением случаев письменного признания должником задолженности).
В свое время я задался вопросом, а что же значит эта норма (тогда она еще не содержала исключения, указанного в скобках).
Этот интерес был вовсе не праздным, поскольку суды раз за разом отказывали во взыскании задолженности по кредитным договорам, права (требования), по которым были уступлены нам.
Парадоксальная вещь, но законодатель запретил совершенно не то, что он намеревался запретить.
Договор уступки направлен на то, чтобы осуществить перемену лиц в обязательстве, но не порождать новые обязательства или изменять их.
Поэтому фраза «обязательство, возникшее из договора уступки» при буквальном толковании данной нормы ХПК не говорит о невозможности взыскания кредита, когда он был уступлен одним банком другому (обязательство погасить кредит возникло из кредитного договора, а не из договора уступки права требования).
Договор уступки может порождать самостоятельные обязательства, например, заплатить за уступленное требование. Но невозможно логически объяснить по какой причине не может взыскиваться в рамках приказного.
Таким образом, норма, при ее буквальном прочтении, выглядела абсурдно.
Попытка убедить представителей ВХС в необходимости кардинально откорректировать данную норму не принесла успеха, но для достижения утилитарных целей (к чему стремятся юристы-практики) удалось добиться внесения в ХПК исключения, в том виде в котором оно существует сейчас.
Однако, норма до сих пор содержит правовой изъян, который, справедливости ради, был нивелирован распространяем института исполнительной надписи на более широкий круг сделок.
К сожалению, следует признать, что иногда приходится идти на подобные компромиссы в целях достижения главной задачи.
